И потому Войдыло!
Раб.
Хлебопёк.
Любимец, "возлюбленник" Ольгердов.
Прислужник в спальне.
Боярин.
Наперсник всей семьи княжеской: самого Ольгерда, Ульянии, молодого Ягайлы...
Получивший в кормление город Лиду неподалеку от наследственного неотторжимого владения Ольгердова и вотчины Ягайловой Крево - города и замка, в котором незримо поселилась грядущая смерть.
Раб, ставший после смерти своего господина мужем его дочери, Марии, сделавшийся зятем великого князя литовского!
И всё равно оставшийся рабом.
В душе. В святая святых сознания, где под толстыми пластами гордости, хитрости, спеси, высокомерия продолжало жить холуйство, надобность в господине, не в этом, сокрушённом, почитай, и подчинённом своей воле, а в ином, в грозном и страшном. Почему и переветничал, и вёл сговор с орденскими немцами, уступая им Вильну и всё на свете, и не потому, что помогал Ягайле в борьбе за престол! И саму ту борьбу с Кейстутом, верно охранявшим хрупкий престол племянника, и саму ту борьбу выдумал Войдыла, дабы найти господина, дабы было кому в ноги челом, было пред кем на брюхе, хоть бы и брюхом в золоте! Всё одно! Нужны были немецкие рыцари, ибо холуй не может жить без господина!
И когда мы ныне изумляемся распродаже нашей страны - дешёвой, безобразной и бестолковой распродаже! - помним ли мы о "выдвиженцах"? Отдаём ли отчет себе в том, что сотворили холуйскую власть, которая неотвратимо ищет себе господ там, на неодолённом Западе, в тех самых Штатах, ибо глубже всех иных и прочих соображений и чувств у бывшего раба, глубже спеси, жестокости, зазнайства, подо всем и в основе всего - холуйство. Надобность иметь господина, жажда ненасытимая целовать чей-то сапог!
Таким вот и был Войдыла, наушник и раб Ольгердов, "ввергший меч" в литовскую княжескую семью…
Спаси, Господи, меня от сословного чванства! Тем паче что предки мои - крестьяне, много - купцы. И ведаю, сколько замечательных деятелей во все века вышло именно снизу. Но они как раз холуями-то и не были никогда! Или же, как признавался Чехов, "по капле выдавливали" (и выдавили) из себя раба, рабскую кровь. И восхождение их было иным, трудным и трудовым, зачастую кровавым. Было время выдавить из себя рабскую кровь! И опять вспомним наших "выдвиженцев"…
Путь вверх надо пройти, а не проскочить… Надо по пути преодолеть столь многое, что и сам - невестимо - становишься другим, приближаясь к вершине. Нарастает сдержанность. Уходит злость. Уже не надобно мстить за мелкие обиды молодости. Уже начинаешь прикидывать относительно той самой соседки, что скандалила на коммунальной кухне, почему она такова. И что надобно содеять, дабы исключить и коммуналки, и ненависть граждан друг к другу, и как из бабы той, скандалистки и пьяницы, вновь воссоздать (или хоть из дочери её!) женщину, труженицу и мать. Как поднять её вровень с теми, воспитанными ещё Сергием Радонежским, великими предками предками нашими, способными на жертвенность, терпение и доброту?
Ну а ежели "из грязи да в князи"… Не дай, Господи, никоторому народу таковых пастырей! И Русь многострадальную спаси и сохрани от них!
Дмитрий Балашов, "Святая Русь"
Написаны были сии горькие строки о "распродаже страны" году этак в 1992-м. То есть - когда любимый Мордор действительно распродавали скользкие "выдвиженцы" вроде заслуженно укокошенного в Москве Бориса Ефимыча.
Нынче тезис о распродаже Этой Страны уже неактуален. А вот описание рабского сознания холопа великого князя литовского - актуально и 28-м лет спустя. По той простой причине что это описание описывает внутренний мир отечественного прозападного креаклиата чуть более, чем полностью.
Они ведь, даже если и попали наверх, на какие-то сытные места, вовсе не прошли путь туда самостоятельно, преодолевая многое. Они пролезли именно по блату. Таким способом, о котором напомнили намедни ехидные ордынцы:
Московские либералы - и это нужно понимать - объединены ни черта не убеждениями. Они срослись биографиями и генеалогиями. Многоклеточные дружные организмы скрепляет белок коллаген - а у московских либералов коллагеном выступает вот это вот: "Машенька очень хорошая, она дочь Жанны Михайловны, которая работала ещё в "Новом мире" вместе с Борисом Яковлевичем - он ещё сына в 57-ю отдал, помните, у него классной была Софья Георгиевна, мы с ней на Моховой жили в одном доме, очень сильно помогла нам, когда Юру на журфак МГУ пристраивали и потом ещё в Коммерсант". Это мишпуха, мафия, совет кланов, козаностра, нейросеть с распределёнными вычислениями. Слипшаяся в любовном единстве ещё, может быть, лет 90 тому назад, ежедневно крепящая своё единство не пустыми репостами, но конкретным взаимопристраиванием, проталкиванием, делёжкой и призовручением, грантопробиванием и совместным прожектингом. Они, можно сказать, одна семья, скрепленная тысячами покрытых пылью взаимных услуг и давно позабытых сексов.
И вот вся эта объединённая генеалогиями и биографиями мишпуха - гигантский коллективный Войдыло. Раб и лакей западных эльфов до последней своей митохондрии.
Думаю, излишне пояснять, чем чреват приход такого Войдылы к власти в любимом Мордоре.
Journal information
Второе правило Клуба -…